Алексей Лукьянов - Глубокое бурение [сборник]

На игры это походило меньше всего. Пусть и брачные, пусть ритуальные, но пластаться всерьез с местными мужиками мог разве что Гуй-Помойс, как наиболее близкий по размеру, да и у него шансов практически не было.

— Я не понял, нам драться придется, что ли? — уточнил Тып-Ойжон у Великой Матери.

— Не драться, — расхохоталась она. — Бороться.

— Это не принципиально. А зачем?

Великая Матерь зашлась веселым смехом, циритэли дружно ее подхватили.

Мудрец причины веселья не понял, ровно как и все прочие путешественники. Он прекрасно видел, что месятся мужики нешутейно, и даже уши друг другу откусывают в пылу борьбы… вырастут новые, конечно, но это не утешало.

— Вы чего, ребята, вчера родились, что ли? За право обладать мною! — сквозь смех объяснила Матерь.

Экспедиция погрузилась в раздумья. Родились ли они вчера, или вообще когда-нибудь, никто из путешественников не знал — понятие было чуждым и непонятным. Обладание Великой Матерью сулило немалые выгоды — мяса в ней как минимум на период перехода, а если резать понемногу, то это вообще неисчерпаемый ресурс! Но с другой стороны: мужики голову оторвут — и не заметят.

— А мясо у нее вкусное? — брякнул Старое Копыто.

— У кого? — ласково улыбнулась Великая Матерь.

— А чего спрашиваешь? — возмутился Желторот. — Сама сказала — «за право обладать». У нас мудрец и воин знаешь как колбасят?! Насмерть! Они должны быть уверены, что боевой трофей стоит риска.

Толпа заволновалась, но Великая Матерь подняла посох, призывая тишину.

— Вы чего, ребята, едите друг друга? — спросила она. Так спросила, будто это позор несмываемый.

— Не только, — попытался оправдать себя и попутчиков Ыц-Тойбол. — Иногда и себя.

— За что? — в ужасе глаза Великой Матери чуть не выпали из орбит.

— Так ведь кушать-то надо, — развел ходок руками.

Толпа с негодованием завыла.

— Ну, теперь если и будут какие-то игры, то уж по любому не брачные, — воин половчее перехватил свой дуг. Загнутые острия зловеще сверкнули. — Учтите, живым я не дамся!

Великая Матерь уже не была веселой. Из глаз ее хлынули потоки воды, и путешественникам стало отчего-то стыдно.

— Горемыки вы, горемыки! — голосила Матерь. — И кушать-то вам нечего, и шатаетесь одни одинешеньки по степи, заблудшие… Зачем вы нам мертвые-то?

— А вы что, сикарасек не едите? — удивился Гуй-Помойс.

Толпа взревела.

Слово взял мудрец.

— Простите, Великая… Матерь? Так правильно? Тут, видимо, произошло какое-то недоразумение. Мы с вами о разных вещах говорим. Для нас обладать — это иметь в полном своем распоряжении что-либо, или кого-либо. А для вас?

Великая Матерь утерла глаза и всхлипнула:

— Да как же это — распоряжаться кем-то? Этак вы скажете, что понукать и приказывать. Обладать кем-то — это значит взаимно любить друг друга.

Мудрец прокашлялся:

— Ну, если такое дело… Вы нам тоже очень нравитесь, можно сказать, что мы вас тоже любим… взаимно.

Мужики недовольно заворчали.

— Так нельзя, — покачала головой Великая Матерь. — Нужно победить.

— Какой смысл? — взорвался Дол-Бярды. — Вы что, слабых не любите?

Великая Матерь махнула на него рукой:

— Ты почему такой сердитый? Всех люблю, все мои дети. Но меня ведь еще завоевать надо, заслужить взаимную любовь.

— Завоевать? — оживился воин. — Ладно, я пойду.

Матерь повеселела, и циритэли, ликуя и предвкушая неминуемую победу своего мужика, выставили против Дол-Бярды громилу, раза в три крупнее воина.

— По-моему, силы неравные, — засомневался мудрец.

— Покрошу в соломку! — успокоил его воин.

— А вот этого категорически не следует делать, — Тып-Ойжон выхватил из рук Дол-Бярды клинок. — Мы только что счастливо избежали вооруженного конфликта, он нам совершенно ни к чему. Справляйтесь как-нибудь без оружия.

Воин пробормотал что-то неодобрительно, но снял ремни с метательными ножами, и на утоптанную площадку вышел с голыми руками. Соперник уже ждал.

Великая Матерь ударила в бубен, и противники начали сходиться. Шли не таясь, каждый уверенный в собственной победе. Но если все понимали, на что рассчитывает мужик, то соображения воина для всех оставались загадкой.

В тот момент, когда здоровяк, казалось, неминуемо раздавит Дол-Бярды, мужик жалобно вскрикнул и встал на колени. Он, конечно, и в таком положении был в два раза больше воина, но отчего-то все поняли, что гость победил.

— Вот что значит профессионализм, — крякнул мудрец. Остальные путешественники просто ликовали.

Ботва покосолапил к хозяину, собираясь гордо унести воина на себе, но не тут-то было: Великая Матерь грациозно пронеслась по площадке, подхватила победителя и умчалась в горы, только ее и видели.

И все-таки Лой-Быканах решил, что на все вопросы бытия ответ найдет самостоятельно, без умозаключений Диболомов. Ребята, конечно, умные, не смотри, что происхождение с душком, но уж больно у них все по-веллеровски. Это, наверное, по причине необычного генезиса.

Хотя, если хорошенько подумать, так ли он необычен? Патриархи говорят: «Из праха вышел — во прах обратишься.» Если уж совсем откровенно, то и Лой-Быканах появился на свет из этого вещества, только очень стеснялся.

И тут философ-эксцентрик со всей очевидностью осознал непреложный закон бытия: сикараськи вечны, несотворимы и неуничтожимы. Это особый вид материи!

У Лой-Быканаха аж в носу зачесалось поделиться с кем-нибудь гениальной идеей. Но под боком оказались только Диболомы да говорящая голова, а вокруг — руины и бездомные сикараськи, и становиться чьим-то обедом или ужином не хотелось принципиально. Ну и что, что вечный! Ну и что, что потом, пройдя через пищеварительный тракт, все равно восстанешь! Откладывать на неопределенный срок работу мысли, познание бытия — это оставьте благоговеющим философам из повергнутой в дерьмо… то есть, конечно, в прах, Ложи Мудрствований. Отныне Лой-Быканах — пророк великого знания.

— Бьюсь об заклад, — заявил он, — что где-то бродит сикараська, как две капли воды похожая на вас.

— Да? — удивился Дуй.

— И где? — уточнил Уй.

Пытаясь не сбиться с мысли и запретив прерывать монолог, философ с грехом пополам вывалил на Ваз-Газижоку и хозяев «Стандарта» мысль о происхождении из фекалий.

— Вы же сами сказали, что у сикарасек повышенная регенерация, — аргументировал эксцентрик.